Константин Остов и Сергей Холодный. Коллаж Hrodna.life
В декабре в течение одной недели в Гродно умерли два человека, связанных с местной музыкальной культурой. 14 декабря умер Константин Остов. Он организовывал концерты и поддерживал молодые группы последние шесть лет. 16 декабря ушел Сергей Холодный — человек, которого называют легендой, вспоминая его «Клетку», группу и чувство юмора. Одному было 50, другому немного за 50, оба ушли из-за проблем с сердцем. Один отошел от музыки в последнее время, а второй как раз пришел в нее. Редакция Hrodna.life попросила музыкантов и людей из «тусовки» вспомнить и зафиксировать, чем Константин и Сергей запомнятся городу.
Першы раз я ўбачыў Сярожу Халоднага на сцэне. Гэта быў нейкі сэйшэн. 1994 ці 1995 год. Яны з братам Косцям былі часткай гурта «Side Off». Косця быў гукачом, а Сяргей лабаў на перкусіі. Яны гралі art-rock, наколькі я магу вызначыць іх стыль зараз. Мяне не ўразіў іх выступ. Тады большасць гарадзенскіх нефармалаў, як і я, угаралі па трэш-металу. Я быў тады зусім «зялёны» і не змог ацэніць увесь кайф ды іх музычны пасыл. А гурт, аглядаючыся сёння назад, сапраўды граў файную музыку.
Мы ніколі не былі сябрамі, нават блізкімі знаёмымі. Але калі ты ў няхай і эфемерным рок-братэрстве, то ведаеш адзін аднаго. Больш блізкія стасункі з братамі Халоднымі прыйшліся на пачатак 2000-х. На месцы былога савецкага кінатэатра «Летний» тады ўзнік сапраўдны рок-клуб з жывой музыкай пад назвай «Клетка». Ён праіснаваў два з чымсьці гады. За гэты час там адбылося шмат файных мерапрыемстваў: нейкіх лакальных фэстаў, шматлікіх канцэртаў.
Самае галоўнае — гэта нават не канцы, — а сам дзвіж. З сярэдзіны 1990-х, калі зачынілася легендарная «Кофейня» (бар «Виленский», а сёння — «Чебуречная») ва ўсякага нефармальнага люда не было месца дзе тусіць. А тут з’явіўся цэлы двухпавярховы рок-паб! Браты Халодныя мелі да яго самыя непасрэдныя адносіны. Падрабязнасцяў не ведаю, але казалі, што яны ўклалі ў яго усе свае грошы. На рамонт, на ацяпленне, на новую праводку, на апаратуру і г. д. Калі ўлады пастанавілі будынак знесці, то разумееце, што адбылося? Справа ўсяго жыцця пайшла ў Халодных пад бульдозер…
А апошні раз я бачыў Сярожу Халоднага напачатку вясны 2020 году. У нас тады з гуртом «Dzieciuki» былі канцы ў Беластоку і Варшаве. Мы тады патрапілі ў «кавідны калідор» ды далі рады з’едзіць у нашы апошнія жывыя канцы на сцэне ў поўным складзе. Я даведаўся, што ў суботу з канцам у Гародню прыязджае Андрэй «Макар» Макарэвіч, фантастычны гітарыст, лідар гарадзенскага хард-рок гурта «Seven B». Не сустрэцца з ім ніяк не мог, а тут акурат у нас выступы ў Польшчы. Дзякуй Богу, што ён захрас у Гародні яшчэ на пару дзён, і мы сустрэліся. На кухні кватэры, у якую я прыйшоў, сярод гасцей, сядзеў і Сярожа Халодны. Ён быў ужо трохі стомлены застоллем, але паразмаўляць далі рады. Пасля таго вечара мы не бачыліся.
У мяне была ідэя зняць фільм пра гарадзенскі рок. Не атрымалася. То часу няма, то лянота… Цяпер ужо не важна. Але тады я шмат каму казаў, што трэба запісваць на відэа музыкаў. Бо адыходзіць эпоха разам з людзьмі… Вось ужо адыйшоў наступны. Сярожа Халодны. Зямля пухам…
Лично Сергея Холодного я не могу сказать, что знал хорошо. Но, живя в Гродно, очень часто соприкасался с тем, что делали братья Холодные. Благодаря тому, что однажды оказался на концерте, который они организовывали, скажем так, вступил на скользкую дорожку неформальной жизни, и я стал самим собой. Клуб «Клетка», который изначально находился на месте павильона с машинками, а потом занял место летнего кинотеатра, это было вообще громкое, яркое, мощное культурное явление, которое гремело на всю республику, я думаю.
Думаю, гродненцам этот тандем, который, к сожалению, теперь распался, и мы уже не будем говорить «братья Холодные» — остался только Костя, — запомнится именно по деятельности, связанной с «Клеткой». Но ребята много работали в студии и записали много классных групп: и гродненских, и люди специально к ним приезжали, чтоб записаться. Ну и плюс, конечно же, они были городскими легендами, неиссякаемыми источниками всяких диких историй, которые и вдохновляли, и смешили, и сделали, собственно, их тандем легендарным.
Для меня уход Сергея прежде всего значит, что начало уходить поколение самое близкое, на которое мы равнялись. Это грустно и печально — их некому заменить во многом. Сергей был талантливым музыкантом с кучей проектов. Когда-то я задумал снять фильм — это были первые шаги в кино — про неформалов, про то самое время, когда была легендарная «Клетка». Разыскивая материалы для фильма, я среди прочего нашел один из его проектов — Cold Bross — и закачал себе в телефон. Она у меня до сих пор, и я ее частенько слушаю. Это прекрасная светлая композиция, и мне кажется, именно таким человеком он и был.
Когда в 2007 году я закончил школу, поступил в ГрГУ на исторический факультет и приехал учиться, то у меня была цель в первую очередь группу создать и начать играть в группе. Я до этого вообще только по телеку в «Элен и ребята» видел, как люди на гитарах играют. Никогда не сталкивался, в Ивье такой функции не было.
Я помню осень 2007 года. Прошло месяца три с половиной, как я приехал в университет. И у меня разлагаться начали мои романтические идеи по поводу того, что нужно музыку какую-то делать, группу создать — ничего нет. Город для меня казался большим, холодным и ничего там для меня не открыто. Познакомились с Артемом Германовичем — он со мной учился на потоке. Тоже Nirvana слушали, Depeche Mode, и так далее, всё вот это было. Не знаю как, но мы нашли точку, где можно пойти порепетировать. Как-то нашли инструменты. Появился человек — знакомый Артема, который был барабанщиком. Он тоже только приехал учиться.
Это была точка, где бывший «City Bar» [сегодня — бар «Сон» — Hrodna.life]. И это точка была Холодного. Мы туда за бабки [пришли], но по факту он не гнался за бабками, он больше для того, чтобы тусовались люди, играли. И он подходил, показывал — был барабанщиком. <…> Он первый меня ввел в музыкальный гродненский мир. Туда приходить начали еще: после нас кто-то приходит, перед нами кто-то играет. Волей-неволей, когда собираешь, скручиваешь аппарат, выходишь покурить — общаешься с людьми, знакомишься. И вот это движение первое — она было через точку Холодного, который, конечно же, тоже всегда тусовался. Они выпивали, другие музыканты были. Он подходил пару раз, показывал нам, где мы косячим.
Он был такой весёлый чел — ощущение пиратов, которые в кабаке сидят и им скоро выезжать. Рома бахнул, сижку задул и рассказал историю про сундук мертвеца. Такое было ощущение про Холодного — он очень залихватским был, шутником дерзким. И этим своим настроением он людей заряжал, он такой праздник делал. Приходишь — опа, двигло такое, классно! Это было для меня тогда супер отдушиной. Потому что в университетской жизни я расстроился. Оказалось, что это скучнее, не Хогвартс! <…>
Там я на барабанах смог чутка поиграть, на басухе, я увидел эти подключения, первое прикосновение. Поэтому Холодный будет для меня человеком, который открыл мне дверь гродненского музыкального мира, которого я ждал и в который хотел влезть.
Мы познакомились с Димой Борисовым, и он мне рассказал, что была группа «The De-riJabls». И это была очень прогрессивная музыка, при том, она была записана не на комп, а на пульт. Альбом был «прогрессив», но «на приколе». И это было не «колхозанство». И там, по-моему, играл Холодный — это я уже позже узнал. <…> Не каждый сейчас так сыграет, как они тогда сыграли.
[Что касается Константина Остова], мы друг друга не знали. Мне просто не нравилось, что та тусовка еще параллельно разрабатывает программы каверов — типа Rammstein, еще что-нибудь. Мне такая вещь была не интересна. А сам чел был такой свой дядька.
[Что бы он мог еще сделать?] Просто, чтоб жил. <…> Таким людям — им уже можно просто жить. Вот они есть — и этим они уже что-то делают, потому что состоялись, сформировались. Надо ли что-то Арнольду Шварценеггеру делать? Он уже Терминатор! Будь частью этого города, как живой памятник, и это кайф!
С Костей Остовым я недавно познакомился. Он раньше в музыкальной сфере вообще не фигурировал. Он же не был музыкантом. Начал этим заниматься, потому что сын подрос и стал музыкантом, и он помогать начал. У них был кавер-бэнд из молодых ребят. И он занимался технической поддержкой, оборудование достал, потом стал их «продюсировать» — был их продюсером и техническим директором. Поэтому он стал больше знакомиться с музыкантами, стал пересекаться с кавер-бэндами, потом открыл ИП и студию NIENNA MUSIC. И с тех пор — года четыре — я с ним и познакомился, потому что начали пересекаться на ивентах. <…>
Кто у нас занимается в городе этим — аппаратурой, оформлением? Этим занимались три человека. Последние проекты, что он в городе устраивал: «Rammstein», вечера «Каля млына» в Королино. Он старался вначале помочь сыну, а потом уже в рамках всего города помогал начинающим музыкантам. Через его NIENNA MUSIC в последнее время прошли дуэты, квартеты, просто группы. Это такая платформа была и помощь музыкантам.
В первую очередь, это требует больших финансовых вложений. Предоставить аппаратуру бэнду, чтоб он мог репетировать — это один аспект. А дать концерт — это два разных комплекта оборудования. Арендовать помещение и сделать там всё, чтоб музыканты могли репетировать — за большие деньги туда никто не пойдет, потому что музыканты в большей степени для себя репетируют. А репетировать и давать где-то грандиозные концерты — в нашей стране фактически невозможно. Шоу-бизнес в Беларуси не развит. Получается, вложить большие деньги в аппаратуру, арендовать помещение - не знаю, когда это отбивается. <…>
Сергея я знал получше. В первую очередь, рок-музыкант он был неплохой. <…> Конечно, это были авторитетные люди — особенно среди рок-музыкантов. Молодой музыкант реально мог хвастаться тем, что знает Холодных. Второе, с чем ассоциируются Холодные, — это «Клетка». Сначала первая, потом вторая. Там они устраивали свои сейшены. Организовывали, ставили там аппаратуру. И шикарные концерты были. А для Гродно — музыканты могли репетировать в своих подвалах и было ради чего: для сейшена.
Что Костя, что Сергей были просто авторитеты, и знать их было почетно. Я помню, у них был белый мерседес большой, и они ездили на нем. Они маленького роста были, мерседес был большой, и всегда шутили [про компенсацию].
Сергей обладал идеальным тонким чувством юмора. Можно было разговаривать часами, и он постоянно шутил. Причем шутил как на музыкальные темы, так и на другие, рассказывал байки про музыкантов.
Когда в Гродно организовалась филармония, в ней был один коллектив «Белые Росы». И тогда еще организовался оркестр Мягкова, Холодных пригласили работать в филармонию по технической части. Но это было позже, а авторитетами они были во время «Клеток».
В плане музыки он всегда был не против помочь, был энтузиастом. Если кому-то надо «подыграть», он с удовольствием откликался на любые просьбы. Он жил этим — ему нравилась музыка. Насколько я понимаю, у него не было музыкального образования. Это не мешало ему закрепиться в рядах музыкантов и получить серьезный авторитет. Он этого хотел, всегда занимался, играл, был на плаву. В последнее время в проектах принимал участие, потому что ему это нравилось — это была его жизнь. Музыкант в душе — хороший человек снаружи.
Это легендарный человек гродненской культуры тех лет. Любого музыканта гродненского спроси, который даже не знал его лично, он будет прекрасно знать эту фамилию. Они реально в те года делали много для рок-культуры, организовывали, выступали. Многие музыканты на их равнялись и гордились тем, что знают их лично. Тяжело осознавать, что проходит это время. Сейчас рок играет по-другому. Современные течения появляются, добавляется электроника. А то, что было, становится классикой. Очень много воспоминаний: когда я приехал в Гродно, поступил в музыкальный колледж, я тоже болел роком, ходил на концерты в «Клетку», сам играл с какими-то группами и проектами. Я не думаю, что найдется хоть один человек, кто может что-то плохое сказать про Сергея. Никому он никогда не причинил плохого.
С Сергеем мы были знакомы с конца 90-х. Как раз Холодные тогда все самые известные концерты и белорусских, и приезжих музыкантов организовывали. Мы пересекались на концертах, общались, тогда в городе не было ни одного музыкального мероприятия, которое проходило бы без их участия. Начиная с рок-фестиваля «Три шурупа» и заканчивая всеми начинающими свое путешествие по миру белорусскими командами, которые уже считаются признанными. И сам Сергей какое-то время был барабанщиком в группе «Воображаемые люди», еще в каких-то командах. То есть это такая легенда 90-х-00-х. В последнее время он немного отошел от музыкальных жизни Гродно. В 90-х-00х его знал весь город — все, кто посещал рок-фолк-концерты. Когда рок-жизнь Гродно бурлила активно, Сергей был везде.
Он был очень веселый, очень компанейский, открытый человек — то, чем он запомнился. Он всегда шутил. Такой был — яркий.
Это было в те времена, когда я вернулся в Гродно после учебы. Тогда я ходил в «Клетку». Наверное, там я их в первый раз увидел. Это было место, где собирался весь андеграунд города. Тогда было очень весело. Кого там только не было. Все такие колоритные личности собирались. Веселое было времечко. Без них бы такой яркой насыщенной музыкальной жизни в Гродно в то время не получилось бы — с 1995 по 2005—2010 год. <…> Всё это лежало на их плечах.
Костя [Остов] это знамя — продюсирования, развития музыки — в последнее время в городе поднял и жизнь музыкальная начала постепенно налаживаться. Маленькие концертики, выступления начали где-то появляться — это всё благодаря тому, что появился Костя. Он постарался наладить хорошие отношения со всеми людьми, которые могут быть хоть как-то причастны к музыкальной жизни Гродно. В том числе с клубом «Носороги». Потому что мы одни из первых начали его поддерживать в его музыкальных начинаниях — лет пять назад. Когда он начал продвигать своего сына в его музыкальных пристрастиях.
Потом он — сам рок-н-рольщик старой закалки — начал пытаться создавать новые форматы, новые идеи, выводить группы на новый уровень. Начиналось всё с каверов, а потом он начал создавать, продюсировать и поддерживать не только каверные проекты. В этом году они создали музыкальную студию «NIENNA» и летом как раз он начал ее старательно продвигать. Чтобы продвигать гродненских музыкантов, делать проекты. Хороший проект с каверами Rammstein у него получился. Летом они представили его на Советской под универмагом. Это было очень неплохо.
Многих музыкантов, которые пели только на кухнях, он вытянул на сцену, дал возможность им играть. Пытался вложить в это максимум средств, времени. Организовал репетиционную точку, в которой многие гродненские группы играли. Приобретал аппаратуру, чтобы у ребят было всё самое лучше. Нам всегда помогал в проведении фестиваля «Хавайся ў бульбу!» и советами, и ребята, которых он продюсировал, у нас играли, и аппаратурой помогал, когда нам чего-то не хватало. То есть, он был в этом водовороте музыкальной жизни Гродно очень плотно. Он вот как раз пришел на смену тем, кто по каким-то причинам от музыки ушли в сторону.
Очень сложно стало работать в связи с тем, что, во-первых, народ у нас не разбогател, чтобы платить большие деньги за каких-то приезжих звезд. И приходилось работать с теми, кто не выставлял больших ценников. А лучше раскручивать кого-то с нуля. И вот Костя был готов этим заниматься. Все остальные — даже я, как организатор фестиваля, знаю ценники звезд рок-сцены ближнего зарубежья, — это всегда очень недешево. Наш Гродно не способен собрать такие трибуны, чтобы билет стоил вменяемых денег. И тут на смену тем, кто умеет договориться с музыкантами, пришел Костя, который попытался гродненских ребят подтянуть до нужного уровня, чтобы было их не стыдно выпускать на сцену. Я считаю, что те проекты, которые он начал, были успешными. Жаль, что он так рано ушел, мне кажется, там еще есть потенциал, и можно было бы еще сильнее раскручивать наши гродненских и белорусских музыкантов. Он только начал, на мой взгляд, хорошо раскручиваться со своей музыкальной студией. Мог он еще многое сделать для города, и для страны, и для людей. Хотелось бы верить [что кто-то придет на смену Косте], но я пока не готов назвать человека, который сможет с таким же энтузиазмом подымать это.
Костя прям был на взлете, кипел идеями, кипел проектами, он был готов схватиться за всё. У него было еще масса проектов. Без него, конечно, музыкальная жизнь города будет не такой. Непонятно, кто еще займет эту нишу. Сил и желания для этого нужно очень много. Может, Кирилл [сын Константина — Hrodna.life] с ребятами поднимут упавшее знамя. Но в таком юном возрасте достаточно сложно.
Первое, чем запомнятся братья Холодные — они же первые записали множество команд, и, фактически, дали им дорогу в жизнь. На тот момент считалось круто у них записаться. И мы первые три альбома тоже у них записывали.
Серегино участие в группе «Side Off» в 90-е — это был такой прорыв, на Польшу, на всё. Поняли музыканты, что они могут играть, могут быть не хуже, чем где-то там на западе. И, конечно же, «Клетка» — сначала старая, потом новая. И все эти сейшены, которые они там делали. Культовое место — из памяти никак не выкинешь. Мы тоже там играли.
Он со мной играл долгие годы. Он еще в 99-м заменил барабанщика в «Воображаемых людях». То, что мы не выпускали новых альбомов — не значит, что мы разошлись. Но он официально был барабанщиком группы до этого момента 20 лет. В проекте «Вочы» он был одним из нескольких барабанщиков. Буквально на днях закончили сводить новый альбом в одну дорожку. И он там в нескольких песнях играл — так и не услышал. Грустно. И сольник планировался — но тоже не успели.
У него же операции были. Сердце. <…> Брат тяжело переносит, они же близнецы. Раньше были похожи — я их путал. Возраст индивидуальность придает. Он культовый, считается, музыкант. Все тогда — и сейчас, естественно — с уважением относились к их звуку, «звучили» они очень хорошо. Серега участвовал в очень большом количестве проектов. Многие его барабаны остались на альбомах у людей.
Что такое известность сейчас и тогда — это разные вещи. Тогда гродненская группа могла собирать зал в 700 человек, что и не снилось минской. Поэтому все культовые наши команды того времени — «The Post», «Wake Up», «Воображаемые люди», «Green Dance» — все писались у них.
Похороны были — и было очень много народу. Когда было отпевание, половина только влезла. Я рад, что его не забыли, и что столько пришло музыкантов. Все скорбят, понимают, что рано, и что можно было ему играть и играть.
Хотелось бы, конечно, сделать концерт памяти. Но я бы подходил с той стороны, чтобы там участвовало много барабанщиков. Его окружение, его эпохи, и молодежь, может быть. Это наверняка более гармонично смотрелось бы. Чтобы сели поиграть джемы. Барабанщика надо по-другому приветствовать на концерте-трибьюте.
Костю [Остова] я меньше знал, но мы пересекались за сценой. Часто он был в нашем клубе «Территория Творчества». Потеря это в первую очередь для молодежи. Потому что он очень многим молодым ребятам давал возможность репетировать, давал возможность выступить. Представляешь, как важно, когда человек может договориться, помочь с концертами? И группа его сына хорошая. Всё это мне нравилось, потому что было движение — его эта NIENNA MUSIC. Это наполняло город музыкой — хорошей, живой. С точки зрения звука и всего того, что он сделал для молодых групп, — это гигантская потеря. А человек он был хороший, добрый. Улыбался всё время.
Сергей, во-первых, был музыкантом. Во-вторых, Сергей и Костя [Холодные], два брата, имели талант, имели хороший вкус музыкальный, имели харизму, и благодаря этому они могли привлечь людей, создать интерес к чему-то в то время, когда неформальное движение, рок-музыка в Гродно процветала. Я сам барабанщик — для меня Сергей был кумиром. Я прислушивался к тому, что он играет, как он играет, что он слушает. Они всегда давали рекомендации по хорошим группам — воспитали, можно сказать. Плюс площадки, которые были организованы ими, — они были достаточно «вкусными». Это «Клетка», которая в парке когда-то была. Всё, за что они брались, имело качество. И для меня это не то чтобы учитель — просто человек, на которого на первой стадии можно было равняться.
Потом я начал заниматься тем же, и мне нужна была завышенная планка. Но уважение у меня всегда оставалось к эти людям. Есть люди, которые берут харизмой и тем, что они могут что-то рассказывать, говорить, какие-то события вокруг них происходят. И они становятся ключевыми. Я думаю, Сергей из тех. В последние годы время поменялось, и Сергей поменялся. Его эпоха ушла. Вряд ли молодежь знает, кто это такой. А все, кто в возрасте 35+, они косвенно точно будут знакомы. Группа «Side Off», в которой он играл, была для меня очень профессиональная. Это была гордость Гродно на то время. Они всегда могли творческое изобретение сделать, выйти из ситуации при оформлении какого-то помещения. Это талант.
Это была уже третья смерть за два дня. Я боюсь это слово сказать, но мы, наверное, привыкаем к этому. Какая может быть реакция? Какой-то ступор. Но удивить смертью тяжело.
Время, наверное, ушло. Сейчас другие времена. Те проекты, которые нам — ему, мне — было бы комфортно делать, — мы не можем этого делать. Любая инициатива была бы наказуема.
Я знаю, что Константин [Остов] этим занимался, но мы с ним ни разу не пересекались — видимо, работаем на разный сегмент. Он пытался из молодежи какие-то проекты делать, я с интересом наблюдал, что из этого выйдет. [Константин] общительный, энергичный — что очень важно для этого. Если ты хочешь что-то пробивать и делать, то нужна энергия. Те кавер-бэнды, которые он пытался организовать — для меня пока не так глобально. На уровне Сергея — немного. Для нас всех кавер-бэнды — это коммерция. Даже если они играют на каких-то площадках — это чаще всего для рекламы. То есть, это не продвижение своего творчества. Я очень ценю творчество, поэтому для меня идет четкое разделение: кавер-бэнд — это коммерция, нет там творчества. Там либо качество и всё это для развлечения.
А вот творчество умирает в Гродно. Немного коллективов остается. Чтобы их услышать, надо постараться. В принципе, и спроса-то нет. И из-за того, что нет спроса, им приходится играть на площадках уровнем гораздо ниже, чем мы раньше играть могли. Какие-то концертные залы позволяли себе делать большие. Фестивали были по 500−700 человек. Увы, сейчас время поменялось. Другое поколение, другая эпоха. <…> Поэтому, если бы был спрос на творчество, Костя занимался бы творчеством более активно. Но так как его нет, мы сами породили ситуацию, когда мы довольствуемся кавер-бэндом.
Что касается работы бизнеса и технической части, например, закрыть какую-то площадку в плане звука — свято место пусто не бывает. Как только на это будет спрос больше, кто-то другой докупит оборудование, и будет это делать. Не проблема. В этом пробела не будет. Что касается этого энергичного продюсирования — здесь да, здесь проблема. Если нет лидера, который бы это тянул, а я не знаю, в этом коллективе — там ребята остались молодые — есть ли у них к этому тяга или нет. Потому что это в принципе его заслуга, когда он договаривался, проталкивался везде, такой «папа» был. Это да, это утрата. Но бывает, когда кто-то уходит, кому-то приходится раскрываться. Я знаю много случаев, когда мы теряем одного человека, и думаем: это катастрофа. А по факту, приходит другой человек, который до этого не раскрывался, потому что не было возможности, это место было занято. И результат был еще лучше.
Читайте также:
Лічыцца, што складана выбраць падарунак менавіта мужчыну - мужу, сыну, бацьку, партнёру ці сябру. Сітуацыя…
Беларус Алекс Вазнясенскі наведаў Навагрудак як турыст. Мужчыну ўразіла, што горад з багатай гісторыяй знаходзіцца…
Рэстаране-кафэ “Нёманская віціна” ў выглядзе ладдзі - частка канцэпцыі новай гродзенскай набярэжнай, якую абмеркавалі ў…
Аляксей Кажэнаў з'ехаў з Мінску ў 1998-м годзе. Ён атрымаў працу ў Google, стаў дыяканам…
Слэнг пастаянна змяняецца - у апошні час пад ўплывам TikTok. Зразумець яго адразу і ўвесь …
Кожны месяц 22 тоны кававага зерня выязджаюць з Гродна, каб патрапіць на запраўкі па ўсёй…